[Главная страница][Оглавление]
В 1860 году в Соловецкую тюрьму был заключён казак Максим Рудомёткин за основание им на Кавказе секты прыгунов; в 1869 году Рудомёткин "с целью прекращения ему возможности вести переписку с его единомышленниками на Кавказе" был переведён из Соловок в Суздальскую монастырскую тюрьму, где он и умер в 1877 году "от апоплексического удара", как доносил о. настоятель /Стр.59/. Так, например, только что названныя нами лица находились в заключении: казак Рудомёткин - 17 лет.
Умерших арестантов здесь обыкновенно хоронят в саду, - без креста, без плиты, без всякой отметки или надписи, по которой близкие умершему люди могли бы найти могилу дорогого им человека. При похоронах же вожаков раскола и сектанства начальство употребляет все усилия для того, чтобы скрыть место их погребения, и тем самым предупредить возможность паломничества во стороны их последователей и почитателей.
В этих видах подобных лиц хоронят иногда вне монастыря, при чём самыя похороны происходят тайно, рано утром, когда ещё все спят; могила засыпается в уровень с поверхностью земли, без обычного возвышения, после чего закладывается дерном и, таким образом, тщательно устраняются всякие признаки, по которым можно было бы узнать о месте погребения. Так именно был похоронен, например, глава и основатель секты кавказских прыгунов казак Максим Рудомёткин, умерший в монастырской тюрьме 13 мая 1877 года /Стр.59, 17/.
Переходя к группе религиозных преступников, необходимо отметить, что чаще всего монастырскому заключению в Соловках подвергались вожаки и руководители раскола - старообрядчества, а также основатели и главные деятели разных сект, в роде "духовного царя" прыгунов Рудомёткина, наставника саратовских молокан Петра Плеханова /Стр.78./
Довольно часты были случаи, когда в Соловки ссылались за отказ от военной службы такие отказы большею частью происходили по мотивам религиозного характера. Так, рекрут из крестьян Московской губернии, молоканин Иван Шурупов, 19 лет, по принятии на службу, "отказался дать присягу, несмотря на всевозможные принуждения". Свой отказ он мотивировал тем, что, по слову Божию, нужно служить одному Богу, а потому служить государю он не желает и присягу принять отказывается, опасаясь быть клятвопреступником.
Император Николай Павлович на докладе о Шурупове положил резолюцию об отправке его под конвоем в Соловецкий монастырь /Стр.79./
Самым тяжким наказанием считалось заключение в "земляных тюрьмах" или, правильнее говоря, в подземных. Такие тюрьмы существовали не только в Соловецком, но и в некоторых других монастырях. В Соловках подземные тюрьмы были устроены под одной из монастырских башен, находящейся в северо-западном углу крепости. Судя по старинным описаниям, земляные тюрьмы представляли собою вырытые в земле ямы в три аршина глубины; края у них были обложены кирпичём; крыша состояла из досок, на которые была насыпана земля. В крыше находилось небольшое отверстие, закрываемое дверью, запирающеюся на замок, в которое опускали и поднимали узника, а также подавали ему пищу. Для спанья пол устилали соломою. Для естественной нужды подавались особые судна, которые подымались и очищались раз в сутки. Были ли в этих погребах печи - осталось неизвестно.
В этот тёмный, сырой погреб, вырытый в земле, опускали живого человека, часто скованного по рукам и ногам. В подобных тюрьмах во множестве водились крысы, которые нередко нападали на беззащитного узника; бывали случаи, когда крысы объедали нос и уши у сидевших в подземной тюрьме "преступников". Давать им что-либо для защиты от этих мелких хищников строго воспрещалось. Виновные в нарушении этого правила наказывались чрезвычайно сурово. Так, например, один караульщик за то только, что он дал находившемуся в Соловецкой земляной тюрьме "вору и бунтовщику Ивашке Салтыкову палку для обороны от крыс, был "за такую поблажку бит нещадно плетьми". /Стр.28./
Зато во всех этих указах и инструкциях подробно излагаются правила о том, как содержать в монастыре колодников. Например, в таком роде: "И состоять ему, колоднику, в крепкой тюрьме, под смотрением того монастыря архимандритом, а караульным унтер-офицеру и солдатам иметь крепкое и неусыпное над ним, колодником, смотрение и осторожность, чтоб при нём пера, чернил и бумаги отнюдь не было, чтоб он ни с кем ни о чём ни в какие разговоры не вступал... ни с кем и никогда о вере никаких разговоров к большему вымышленной своей прелести и противных благочестию дерзостей размножению иметь не могли, но пребывали бы в покаянии и питаемы были хлебом слезным".
"Мир дому вашему, дорогой брат в Господе, Виктор Васильевич!
Посылаю Вам выписки из книги А.С. Пругавина, в которых имеются сведения о страдальцах наших за имя Христа в монастырских тюрьмах. Считаю, целесообразным было бы опубликовать их в самом ближайшем номере журнала.
Помимо того, что эти сведения имеют большое историческое, для нашего упования, значе6ие, мне кажется, что опубликование их в журнале благотворно сказалось бы на отношении к журналу наших Американских братьев Молокан-прыгунов, которые оскорбились опубликованной статьёй Н.Ф. Кудинова.
Да хранит Вас Бог!
С братскою любовью П.А. Петров
От редактора: Письмо Петра Александровича Петрова было прислано мне в январе 1994 года, в то время, когда я фактически был уже отстранён Александровым И.Г. от редактирования "Духовного Христианина" и не имел возможности напечатать эту статью. Тем не менее, надеюсь, что этот материал не потерял своей ценности и будет интересен читателю и сегодня.
Тикунов В.В.
[Главная страница][Оглавление]