[Главная страница][Оглавление]
Георгий Георгиевич Бураковский родился в среде молокан, но судьбою и родителями был "с детства отодвинут от молоканского движения". В то же время пытливый ум заставлял его постоянно задумываться над проблемами мироздания. На эти темы он со мной беседовал неоднократно, он читал и анализировал большой объем философской и религиозной литературы. Фактически вся его жизнь была более или менее интенсивным поиском истины, богоискательством. Он хотел знать, что происходит "вокруг тебя", как это происходит и почему происходит. Где причина начал..., есть ли надежда, в чем опора, где то главное, что позволяет найти опору.[*]
Самым большим достижением для себя он считал "новое понимание религии" в объяснении возможности ошибок. "Выходит так для того, чтобы я не ошибался - и я, и остальные должны быть запрограммированы, мои и их поступки должны быть строго детерминированы... и конечный результат должен быть наперед известен каждому участнику. Получается даже как - то неинтересно жить. Это уже не человек, а механизм действует". И ответом на эти искания у него стала беседа Христа, когда на вопрос - Что есть истина? - Иисус ответил: Я есть истина! Георгий Георгиевич представлял, что "Создатель не ставил целью все держать под своим контролем и оставил человеку свободу в виде возможности нравственного выбора, создал учение о духовности, нравственности", "непреходящая ценность Святого Писания в том, что в нем зафиксированы наиболее устойчивые отношения между людьми и их стремления. А форма, в которой это будет сделано (реализовано) - так на то тебе ум дан, чтобы научился понимать идеи не формально, а по существу".
"Вся борьба, неприятие, отсутствие взаимопонимания касаются в общем-то формы, а не содержания", "человеку дано понять могущество мысли и ее разрушительную способность. Если он совладает со своей гордыней - Природа пустит его в Космос, если нет - он разрушит самого себя. Мораль, нравственность - это есть тот самый запрет, данный Природой, который человеку не дозволено перешагнуть, не разрушив самого себя. К возможностям, к способностям Бога, как Творца, можно приблизиться только нравственному человеку".
Кульминацией духовного подъема у Георгия Георгиевича было время, когда болезнь окончательно уложила его в постель. Его сознание будоражила мысль, что "вот прожил столько лет, а чего-то главного не понял, чего-то одного, единственного, чего-то того, что одним лучом осветило бы все". И вот одним ранним летним утром, на больничной койке, Георгию Георгиевичу пришли воспоминания из детства. "Я вспомнил дом дяди (молоканина) в Бендерах.… и на стене висит та самая картина, которую нарисовал дядя и подписал - Бог есть любовь.
Я вспомнил поведение дяди в ответ на чью-то тупость, невежество, подлость. Дядя никогда не выходил из себя и с юмором, с легкой улыбкой и иронией, но не злостью, говорил об этом поступке, не отравляя свое сознание и душу ненавистью. И я понял, что вот такого-то отношения я не сумел добиться для достижения внутреннего равновесия. И я сопоставил вот это свое переживание со словами на картине и сознание прояснилось, и я почувствовал себя Просветленным - просветленным вот этой единственной верной истиной, единственной и достойной".
И в трудную минуту кризиса это его поддержало, он вышел из кризиса и прожил еще более 4-х лет, хотя с этим заболеванием живут, как правило, не более 3-х лет. Последние годы он, в меру своих сил и возможностей, отдавал себя возрождению молоканства. Переписывался со многими, особенно с молоканами Бендер, Кишинева, откуда был родом, пытался внести лепту в возрождение этих общин. Его завещанием было, чтобы его прах похоронили в Бендерах, у могилы матери, что и сделано молоканами Бендер.
С особым благоговением Георгий Георгиевич относился к возрождению журнала "Духовный Христианин", считал его "важным для молокан сейчас", который вносит лепту в возрождение общин, в духовное взросление людей. [**]
В письмах Георгий Георгиевич "беседовал" со многими молоканами, в том числе и с теми, кто оставил общину и перешел в другие вероисповедания потому, что в молоканском обществе "отсутствует прогресс". И он неизменно задавал вопрос - "А что вы сделали для прогресса в молоканском движении? ", "что заставило уйти в другую христианскую общину, какой прогресс в ней вас привлек, что не хватает молоканам, что Вы знаете об истории молоканского движения? " и т.д. Бураковский хотел выяснить, как лучше и чем оживить Молоканство.
Из последних личных встреч Георгия Георгиевича поразила встреча с Петром Ивановичем Шутовым. Он пишет: "Петр Иванович мудрейший человек 69 лет, [***] сохранивший ясность ума и духа, и к тому же он народный целитель, и духовный учитель, воплотивший лучшие черты молоканской духовной традиции... Приятно было услышать от этого самобытного человека, распространяющего вокруг себя благость, что его мечтой является объединение науки и религии".
Таким образом выявляется круг людей для исполнения Благотворительной медицинской программы. Будучи врачом, Георгий Георгиевич активно включился в обсуждение создания молоканского центра, в разработку его структуры, особое внимание обращал на создание медицинской программы с целью объединения усилий медиков-молокан для оказания квалифицированной помощи членам общин, а также через публикации в журнале статей и советов на медицинские темы, консультации по письмам и т.д.
Он был рад, что возрождение молоканского движения пошло по пути объединения молоканских общин в Союз Общин Духовных Христиан-Молокан, который считает себя открытым для контактов с любыми конфессиями и проявляет к ним интерес на почве поиска способов объединения в сфере высокой духовности и стремления к истине.
Сам Георгий Георгиевич писал: "Что касается моих устремлений в религиозную жизнь, то мне в другую церковь, в другую общину пути нет, мне бы понять достаточно глубоко молоканскую общину, которая возрождается на моих глазах и надеюсь будет иметь хорошее будущее.". Важным было его заключение: "Высокая духовность, заложенная в молоканском движении, превзошла мои ожидания".
От автора: готовя этот материал мне тяжело было читать и перечитывать письма Георгия Георгиевича. Каждое письмо побуждало сопереживать заново дни, когда Георгий Георгиевич был жив. В каждом письме оживал его образ - и это было тяжело, что не позволяло собраться за один прием. Многократно я садился за чтение и анализ писем и только сейчас удалось как-то сделать это. Надеюсь, что написанное поможет хоть немного влить новое в возрождение молоканства.
* Фразы, взятые в кавычки ,взяты из его писем без пересказа. [в точку вызова]
** Неточность: Т.И. Шутову в 1994 году было 69 лет. [в точку вызова]
*** Издаваемый в настоящее время И.Г. Александровым журнал "Духовный христианин" не соответствует ранее постановленной цели своим содержанием. [в точку вызова]
[Главная страница][Оглавление]